- Этика? Это всегда неудобно.
Ветер бездумно гоняет сухую траву по пересохшей равнине.
Земля покрылась мелкими бороздами трещин, как будто все существующие вены взорвались от давления, а рваные впадины остались и кровь давно уже вся высохла.
Я высох, как та кровь, совсем, надолго, возможно навсегда. Я высох, как вся земля, покрываясь бороздами, впадинами, разрывами.
Меня носит, как траву. Как мусор.
Я и есть тот самый мусор. Запятнанный жиром, слюной и порванный на части. Часть улетела на юг. Другая на восток.
Я напряжен изнутри. И скоро взорвусь. И иссохну после навсегда. Не взорваться я не могу.
И я тону. Почти на дне. Мои ноги скованы цепями, всплыть я не могу. Я останусь на дне, таким же сухим, каким был на поверхности.
Не всплыть.
Когда один.
Мои ладони раскрыты, но некому взяться за них. Пальцы в растопырку и только вода между ними.
Все мимо меня. Все выше меня. Я слишком глубоко.
Я не всплыву. Еще немного ниже и будет темно.
Еще немного ниже. Но я спокоен. Хотя по телу легкая дрожь.
Я спокоен. Я уже знаю исход.
Потому спокоен.
Земля покрылась мелкими бороздами трещин, как будто все существующие вены взорвались от давления, а рваные впадины остались и кровь давно уже вся высохла.
Я высох, как та кровь, совсем, надолго, возможно навсегда. Я высох, как вся земля, покрываясь бороздами, впадинами, разрывами.
Меня носит, как траву. Как мусор.
Я и есть тот самый мусор. Запятнанный жиром, слюной и порванный на части. Часть улетела на юг. Другая на восток.
Я напряжен изнутри. И скоро взорвусь. И иссохну после навсегда. Не взорваться я не могу.
И я тону. Почти на дне. Мои ноги скованы цепями, всплыть я не могу. Я останусь на дне, таким же сухим, каким был на поверхности.
Не всплыть.
Когда один.
Мои ладони раскрыты, но некому взяться за них. Пальцы в растопырку и только вода между ними.
Все мимо меня. Все выше меня. Я слишком глубоко.
Я не всплыву. Еще немного ниже и будет темно.
Еще немного ниже. Но я спокоен. Хотя по телу легкая дрожь.
Я спокоен. Я уже знаю исход.
Потому спокоен.