- Этика? Это всегда неудобно.
Я выполз в час дня из своей комнаты, проснувшись. Увидел, как отец садится чистить картошку на кухне, немного повозившись я присоединяюсь к нему, мы говорим о том, что мне бы вторую работу найти, я молчу. Я не хочу говорить о том, что я хочу уехать, что эта работа для меня пока самая идеальная - сколько наработал, столько и заплатили. В итоге, я перевожу разговор на то, какая холодная картошка, что от нее даже руки болят. Мы молчим.
- Зачем ты достал столько картошки? - спрашиваю я.
- Сварим пюре, - говорит отец.
- А молока то нет, - задумчиво протягиваю я. - Но, можно добавить яйцо.
- Откуда ты знаешь? - спросит он, я отвечу, что этому научился у Любы, моей тети, жены его брата, вспоминая что видел, как она так делала, когда мы жили у них. А еще буквально вчера вечером, точнее этой ночью в разговорах я вспоминал этот счастливый период. Тогда было очень весело, шумно, где-то тесно, но жить большой семьей это всегда намного веселей и теплей, чем три тела на три комнаты.
Я иду в душ, отец садится играть за планшет. Казалось бы, что все не сплелось, я уже мысленно думаю, что сейчас помоюсь, будет картошка и посмотрю за завтраком-обедом серию ТБВ, а там скоро и на пиво с друганом идти. Выйдя из душа, отец меня зовет на кухню, мол добавляй свои яйца, как там?
Внезапно на кухне нас становится трое, приходит и сестра, она смотрит на наши манипуляции и немного возмущенно-удивленно спрашивает - точно ли сырое надо добавлять? Мы с отцом смеемся, что вареное уж точно нет, в уме я добавляю то же самое про жаренное, но молчу.
Нашу маленькую кухню, на которой втроем уже очень тесно, тепло заливает солнечным светом. Весна к нам пришла, наконец-то. А по радио играет Black Ingvars - Mambo No. 5. Не передать то чувство, когда все вместе и никто не кричит, не возмущается, не ноет и не хочет сбежать. Сестра достает капусточку квашеную для стола, я режу сыр, отец потолочив картошку подает ее к столу. Мы с сестрой садимся. Он хочет уйти.
- Сядь! - Говорю я, может немного резко, после смягчившись я добавлю, - сколько лет мы не завтракали вместе.
- Все равно по телевизору ничего интересного не показывают, - добавляет сестра.
Он соглашается и садится с нами. Немного напряженно, кажется, мы молча завтракаем, слушая свое любимое радио, там как раз играет песня Сони, на концерте которой мы втроем были недавно. Пытаемся разобрать слова песни, не до конца понимаем, что же по сюжету в руках у исполнительницы, в конце становится понятно, что Single Malt, а не серп и молот, как кажется всю песню. Мы не знаем, что это такое, начинаем друг друга с улыбками спрашивать и строить предположения. Сестра встает, быстро помыв тарелку и пытается уйти.
- Подожди, - останавливаю ее я, - сегодня прощеное воскресенье, - она устало вздыхает, кривится, добавляет что-то типа "пришло время официально просить прощения?", я улыбаюсь в ответ, прислоняясь к горячей батарее спиной и отмечаю, что отец согласно кивает.
- Да, пришло время официально попросить прощения, - говорю с улыбкой. Сестра смеется, но возвращается на свое место. - Я бы хотел извиниться, - говорю я, они тут же спрашивают за что. - За свое поведение, особенно последнее время.
- Да-а, - тянет отец, - последнее время это было жутко.
Сестра извиняется за свое и за вспыльчивость, мы киваем и улыбаемся, папа тут же добавляет, что ему в общем-то не за что, смеется краснея, я тычу ему кулаком в плечо.
- Мог бы раз за жизнь нормально! - говорю я.
- Хотя бы за свою лень извинись, - говорит сестра, но без упрека. Нам тепло, от солнца или от разговоров, или от того, что мы все вместе.
Он извиняется, мы еще немного разговариваем про его усталость и про здоровье, меня сестра просит пойти в магазин и аптеку, я, конечно, соглашаюсь. Быстро помыли посуду, все ушли с кухни, я оглядываюсь: пусто и чисто.
Знаете, когда мы последний раз, вот таким составом просто завтракали/обедали/ужинали без повода? Лет десять назад, кажется. Это мое самое счастливое, спокойное, доброе утро таким составом за десять странных-скомканных лет.
Прекрасное Воскресенье.
Я прошу прощение у всех, кого мог обидеть специально или нет. Простите меня.
- Зачем ты достал столько картошки? - спрашиваю я.
- Сварим пюре, - говорит отец.
- А молока то нет, - задумчиво протягиваю я. - Но, можно добавить яйцо.
- Откуда ты знаешь? - спросит он, я отвечу, что этому научился у Любы, моей тети, жены его брата, вспоминая что видел, как она так делала, когда мы жили у них. А еще буквально вчера вечером, точнее этой ночью в разговорах я вспоминал этот счастливый период. Тогда было очень весело, шумно, где-то тесно, но жить большой семьей это всегда намного веселей и теплей, чем три тела на три комнаты.
Я иду в душ, отец садится играть за планшет. Казалось бы, что все не сплелось, я уже мысленно думаю, что сейчас помоюсь, будет картошка и посмотрю за завтраком-обедом серию ТБВ, а там скоро и на пиво с друганом идти. Выйдя из душа, отец меня зовет на кухню, мол добавляй свои яйца, как там?
Внезапно на кухне нас становится трое, приходит и сестра, она смотрит на наши манипуляции и немного возмущенно-удивленно спрашивает - точно ли сырое надо добавлять? Мы с отцом смеемся, что вареное уж точно нет, в уме я добавляю то же самое про жаренное, но молчу.
Нашу маленькую кухню, на которой втроем уже очень тесно, тепло заливает солнечным светом. Весна к нам пришла, наконец-то. А по радио играет Black Ingvars - Mambo No. 5. Не передать то чувство, когда все вместе и никто не кричит, не возмущается, не ноет и не хочет сбежать. Сестра достает капусточку квашеную для стола, я режу сыр, отец потолочив картошку подает ее к столу. Мы с сестрой садимся. Он хочет уйти.
- Сядь! - Говорю я, может немного резко, после смягчившись я добавлю, - сколько лет мы не завтракали вместе.
- Все равно по телевизору ничего интересного не показывают, - добавляет сестра.
Он соглашается и садится с нами. Немного напряженно, кажется, мы молча завтракаем, слушая свое любимое радио, там как раз играет песня Сони, на концерте которой мы втроем были недавно. Пытаемся разобрать слова песни, не до конца понимаем, что же по сюжету в руках у исполнительницы, в конце становится понятно, что Single Malt, а не серп и молот, как кажется всю песню. Мы не знаем, что это такое, начинаем друг друга с улыбками спрашивать и строить предположения. Сестра встает, быстро помыв тарелку и пытается уйти.
- Подожди, - останавливаю ее я, - сегодня прощеное воскресенье, - она устало вздыхает, кривится, добавляет что-то типа "пришло время официально просить прощения?", я улыбаюсь в ответ, прислоняясь к горячей батарее спиной и отмечаю, что отец согласно кивает.
- Да, пришло время официально попросить прощения, - говорю с улыбкой. Сестра смеется, но возвращается на свое место. - Я бы хотел извиниться, - говорю я, они тут же спрашивают за что. - За свое поведение, особенно последнее время.
- Да-а, - тянет отец, - последнее время это было жутко.
Сестра извиняется за свое и за вспыльчивость, мы киваем и улыбаемся, папа тут же добавляет, что ему в общем-то не за что, смеется краснея, я тычу ему кулаком в плечо.
- Мог бы раз за жизнь нормально! - говорю я.
- Хотя бы за свою лень извинись, - говорит сестра, но без упрека. Нам тепло, от солнца или от разговоров, или от того, что мы все вместе.
Он извиняется, мы еще немного разговариваем про его усталость и про здоровье, меня сестра просит пойти в магазин и аптеку, я, конечно, соглашаюсь. Быстро помыли посуду, все ушли с кухни, я оглядываюсь: пусто и чисто.
Знаете, когда мы последний раз, вот таким составом просто завтракали/обедали/ужинали без повода? Лет десять назад, кажется. Это мое самое счастливое, спокойное, доброе утро таким составом за десять странных-скомканных лет.
Прекрасное Воскресенье.
Я прошу прощение у всех, кого мог обидеть специально или нет. Простите меня.