- Этика? Это всегда неудобно.
предыстория: на ролевой по космосу где мы тусуем был новогодний аукцион меня продавали точнее то что я готов был сделать и вот я сказал что напишу любую историю чо по чем и т.д. главное без слеша чуваки меня выиграл чувак который по истории персов проходил стажировку на базе где служил одно время мой перс и в общем он выбрал именно этот период от учебы и стажировки чтобы я что-то написал и я упоролся на столько что накатал на четыре тыщи девятсот с лишним слов нет редакции НЕТ РЕДАКЦИИ ЭТО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ БЕЗ РЕДАКЦИИ ОЧЕНЬ ПЛОХО СКАЧУТ ВРЕМЕНА НЕТ ГДЕ-ТО ЗАПЯТЫХ ИЛИ ГДЕ-ТО ИХ БОЛЬШЕ ЧЕМ НАДО ДА Я ПЛОХО ЗНАЮ ЭТИ ПРАВИЛА РУССКОГО ЯЗЫКА ДА ТАК ВЫШЛО И ДА ТУТ ТОЖЕ НЕТ ЗАПЯТЫХ в общем. Кто хочет. Вот.
БЕЗ РЕДАКЦИИАнтонио провел рукой по волосам и вновь выпрямился. Что говорить, пять лет учебы в академии не прошли мимо него, он однозначно нахватался нового, но изменения произошли не только в составе мыслей в голове, но и внешне. Постоянным атрибутом стали длинные волосы, что мужчина при надобности убирал в хвост и бородка, которая, по мнению самого Санчеса, придавала ему неимоверного шарма. Но сейчас он стоял напротив списков распределения на стажировку, и привычная улыбка уже минуты две как сошла с лица, он хмурился и явно злился.
- Что-то не так, курсант? – голос коммодора, который принимал Антонио в академию звучал с легкой насмешкой, но был все таким же зычным и внушительным. Не стоит даже думать, что обернувшись, он увидит расслабленного человека, потому что, такой голос не сопоставляется с подобным. И все было верно, обернувшись, Санчес увидел коммодора в форме, со строгим взглядом и прямым разворотом плеч, и только в уголках губ затаилась та самая усмешка, что проскользнула во время вопроса.
- Никак нет, сер!
- А мне кажется, что ты не доволен базой, на которую тебя отправили, - он явным образом провоцировал Антонио, и тот, гордившийся своими успехами в академии, ведь старшим людям всегда сложней учиться, действительно начинал вестись на это, все больше злясь в душе.
- Если откровенно, сер, то, конечно, не нравится. Никому бы не понравилось попасть в такую дыру, сер! – вот так, на чистоту, хуже он уже сделать не может, потому что нет ничего хуже, чем служба на UNG-45.
- Курсант Санчес, ты помнишь, какие слова говорил мне, когда проходил комиссию? – коммодор сделал шаг вперед, так что ему больше не надо было ловить взгляда названного курсанта, а Тони решил и не отводить глаз, сцепившись в этой схватке с человеком, который с первой встречи вызвал у него глубокое уважение.
- Так точно, сер!
- Повтори, курсант, а то я запамятовал.
- Хочу летать, сер!
- Вот и летай, - отрезал коммодор, даже не среагировал на гримасу недовольства на лице курсанта, не сдвинувшись с места, он все так же напоминал Тони какой-то большой крейсер, который сойдет со своего пути, только когда его разнесут на мелкие детали в открытом космосе. – Свободен.
Санчес приставил ладонь к виску, немного оборачивая ладонь к лицу коммодора и развернувшись на пятке, ушел по коридору. Летать так летать, хотя его желание ничерта не объясняло, почему его закинули на ту базу.
Минута и три секунды – именно столько времени уже находился на территории базы UNG-45 Антонио Санчес и она ему уже не нравилась. Регистрация закончилась, и он заметил, как от стены отошел мужчина в форме пилота, судя по нашивкам, он был старшим лейтенантом. Приятная внешность и приветливая улыбка на лице немного задели бывшего космодесантника, потому что ему не хотелось, чтобы тут были все приветливыми и приятными. Эта база должна нести только разочарования.
- Ральф Самайлс, старший лейтенант и твой куратор. Ты ведь стажер Санчес? – куратор протянул ладонь для пожатия, и это действие Тони проводил взглядом, немного хмурясь, но в итоге заключил акт знакомства пожатием руки. Ему понравилась уверенность этого жеста. Именно уверенность чувствовалась, когда его новоиспеченный куратор стискивал ладонь, не сильно, но было понятно, что именно сила в руках есть.
- Антонио Санчес, сэр. К несению службы готов!
- Успеешь еще нести, Тони, ведь так можно? – он легко подмигнул стажеру и, развернувшись, направился подальше от доков. – Сначала надо подкрепиться, ты ведь с дороги, а потом отдохнешь в своей комнате, и тогда уж приступим к твоей стажировке. Согласен?
- Дельные мысли, сэр, - сержант (потому что звание ему вернут, как только Тони пройдет стажировку) оглянулся, и ему показалось, что UNG-45 не такая уж и унылая, и что тут ему будет чему поучиться.
Все было до боли стандартно. Вещи в комнату, где-то знакомства с другими пилотами, старший лейтенант Самайлс судя по интонациям и разговорам с другими, был предельно рад тому, что он получил стажера. Это располагало. И от того Тони тоже был рад знакомству с другими людьми, он наконец-то успокоился, решив, что лучше просто лишний раз не думать где именно он находится и в целом эта база ничем не отличалась от других. А так и злиться незачем – трата энергии и времени, и уж тем более совсем не в духе заводилы Санчеса. Он улыбнулся своим мыслям, как раз в тот момент, как показался на пороге местной столовой, а запахи уж тут были точь-в-точь, как во всех столовых от Космофлота где он бывал.
- Есть в этом мире неизменные вещи, - негромко проговорил стажер, потирая ладони.
- Ты о чем? – тут же поинтересовался Ральф.
- Да я о столовых. Знаешь, я же был штурмовиком и по долгу службы бывал в разных местах, так вот, на всех базах в столовых запах одинаковый и ваша ничем не отличается от других.
- Ну, да, - довольно серьезно начал куратор, Тони даже подумалось, что он задел его своим высказыванием. – Мы идем в ногу с новыми технологиями, и наши повара варят овощи точно так же, как и остальные повара Космофлота.
Они рассмеялись. Смех был свободным, никого это не ущемляло, и не было стеснения. Они смеялись так, как будто служили вместе уже лет десять, а то и росли вместе. Именно в этот момент Санчес первый раз подумал о том, что ему повезло с куратором, а значит и с местом стажировки тоже повезло.
Не успели они опуститься за свободный стол, как к ним тут же подсело множество людей. Они смеялись, восклицали, переговаривались и все были такими разными, что самое интересное для Санчеса стало, так то, что за одним столом сидели не только пилоты, тут так же были технари и штурмовики, кто-то даже был доктором чего-то там, кажется. Тони не прислушивался, если честно, он задумался, почему тут так? Он действительно бывал в разных местах, и выходило так, что все пилоты держались стороной от тех же штурмовиков, а последние в свою очередь поступали аналогично с остальными. Все дело в том, что они тут одни и далеки от цивилизации?
- Эй, освободите место, а то разложились уже!
От размышлений стажера оторвал хриплый голос, в котором проскочили первый нотки недовольства, которые он услышал на этой базе. Ну, вот и все, не так радужно, как казалось изначально, почему-то с улыбкой осознал Антонио. Он посмотрел на подсевшего мужчину. Тот был невысокого роста, но достаточно широк в плечах, не косая сажень, конечно, но и хилым его назвать было нелегко. Наверное, именно из-за этой ширины плеч, которая казалось не подходила к его небольшому телу, создавалась визуальная иллюзия довольно длинных рук, хотя в целом вид был достаточно гармоничный.
- А это кто? – в стажера впились изучающим взглядом, он не знал, как его описать, не холодный, потому что чувства и мысли явно мелькали в глазах, но можно сказать, что он был неприятный, острый. Вдобавок у пилота была рыжие борода и волосы, от чего создавалось впечатление задиры.
- Это мой стажер, Ингольф, я же говорил, что он сегодня приедет, - теперь колкий взгляд достался старшему лейтенанту Самайлсу, но тот с улыбкой выдержал его и когда Тони уже собирался выразить свое отношение к таким придирчивым вопросам и взглядам, подсевший последним улыбнулся.
- Тогда, - сказал он, поджимая губы и смешивая кашу с мясом в своей тарелке. – Сегодня мы должны это обязательно отметить.
Санчес моргнул пару раз, осматривая компанию, которая одобряюще загалдела и уже обсуждала, что они принесут в комнату отдыха и во сколько им собираться. Казалось, что появилась проблема в виде неприятного человека, но тот странным образом тут же изменился в глазах Санчеса, на личность с характером. Может он таким был от мягкой улыбки Ральфа, а может у него просто была дурная привычка на всех так смотреть первый раз. У людей бывают разные дурные привычки.
Это не была первая и последняя пьянка в данной компании, после Санчес понял, что тут уже традиция малейшее событие отмечать громко и с размахом. Понял он это, когда из их строя выбыл один штурмовик – погиб, когда пираты попытались захватить базу. Это была первая потеря на глазах Санчеса-пилота, с этого момента, сказал Ингольф, заливая в глотку горючую дрянь, которую принес инженер, можешь начинать вести отсчет. Санчес тогда дал ему в морду, хорошо так, с присвистом, и, не смотря на то, что Маккенна тут же полез на него, вмазывая ему ногой по колену, не смотря на выбитые зубы и обиду на тот момент. Санчес был согласен, точнее, он предчувствовал, что это не была шутка, что его просто предупредили.
Через месяц с лишним после штурмовика погиб один из пилотов, кажется, его звали Томи, точно было что-то похожее на Тони, это сержант помнил наверняка. Именно после начала «отсчета» он уловил все настроение на пьянках до конца, изначально он не совсем понял, почему были такие шутки, с иронией, почему напивались, как в последний раз. Для кого-то это действительно был последний раз. Но, Санчес не боялся сам, он думал о том, что все равно успел прожить достойную жизнь, о том, что в целом жалеть не о чем и, в конце концов, именно он исполнил свою мечту и стал пилотом.
- Если убивали твоих товарищей в бою, - говорил ему однажды Ральф, после боевого вылета, - ты, ведь не давал заднюю на базу, ты шел вперед, все так же, не смотря на упавшего впереди. Оплакивать надо после боя, не теряя головы, когда от тебя зависят люди. Верно? Вот и у нас, Тони, ничем не отличается работа от штурмовиков. Только если пуля попадет в живот, можно постараться выжить, а если заряд попадет в корпус твоего истребителя, то ты можешь только молиться на скорость своей реакции и исправность катапульты. Не бойся бросать машину. Правительство достаточно спонсирует нас, чтобы построить еще одну, но никто не сможет воссоздать тебя, а ты ценный кадр, если закончил учебу.
Ральф множество раз говорил Тони подобные вещи, и не сказать, что сержант уж сильно задавался вопросом вперед или назад, катапультироваться или сражаться до конца. Он не знал, почему куратор так сильно пытался ему вдолбить в голову эти моменты, он прекрасно знал о хладнокровии в бою, и он ценил свою жизнь больше всего. Именно так Санчес и отвечал своему наставнику, тот смеялся, бормотал в ответ «я знаю, знаю, просто переживаю» и рассказывал какие-то истории. На самом деле, как Санчес узнал чуть позже, у него с Ральфом был не такой большой разрыв в возрасте, как он думал изначально. Что больше всего удивило тогда сержанта, так тот момент, что у старшего лейтенанта Самайлса, в его тридцать пять большинство волос на голове уже были седыми. «Это все от нервов, сынок» любил он повторять, когда в разговоре случайно задевался возраст. «Главное, что в душе, я все еще восемнадцатилетний», продолжал он со смехом, на что Маккенна, если тот был рядом, довольно часто говорил «да, все такой же идиот». И Санчес не упускал шанса подколоть его, говоря, что рыжий и выглядит идиотом, в отличии от куратора – это были самые веселые дни на базе, тогда все устраивало каждого из служащих.
Боевая сирена глушила по страшному, особенно от того, что вырвала сержанта прямо из сна. Еще немного ошалело он нащупал свою форму и быстро выскочил в коридор, по которому уже носился персонал базы.
Поворот. Уклонится от бегущего отряда штурмовиков. Втиснутся в лифт. Звонок. Ангар.
- Подготовка летательных аппаратов окончена, пилотам занять позиции в своих истребителях и приготовиться к вылету, - это читали из рубки техников, и это означало, что Санчес проснулся вовремя. Так, чтобы сразу в бой.
- Вот ты где, - рядом оказался куратор, он привычно улыбался, быстро застегивая свою куртку и натягивая на голову гермошлем. – Тони, я хочу, чтобы этот полет был для тебя удачным, держи голову чистой, а мысли быстрыми. Скорее всего, это будет последний бой, перед твоим отлетом с базы, всего месяц остался, Тони.
- Да, я считал. Месяц и я свободен, сэр.
- Ральф, я же просил, просто Ральф.
Куратор похлопал сержанта по плечу, а после направился к своей «птичке». Тони замер, всего на минуту, он смотрел на спину человека, который с первой минуты его пребывания на этой базе сделал тут дни намного теплее, приятней. Человека, который относился к нему как к лучшему другу, брату и сыну. Он тогда подумал, что после этого вылета обязательно поблагодарит Ральфа за все, что он ему дал. Ему действительно повезло с куратором, а благодаря нему и с напарниками по крылу.
- Крыло «Альфа», до старта минута, отсчет пошел!
Пока система вела отсчет времени, вселенная начала вести отсчет минут для живущих. Тони передернуло от подобной мысли, он скривился, закрывая лицо кислородной маской и стараясь не думать о подобном. Это все дурь, что не вышла из его головы после вчерашнего. Просто дурь.
Зеленый свет до вылета. Визг. Рев. Крики направляющих. И все тот же монотонный отсчет.
Десять. Тони подтянул штурвал, выравнивая самолет напротив «забрала» дока. Инженеры покидают ангар. Девять. Пока есть секунды проверка подачи электричества. Застоев нет. Восемь. Катапульта в порядке. Семь. Двигатели в исправности. Шесть. Кислород подается нормально. Пять. Его запасов хватит на три часа беспрерывного боя. Четыре. Руки немного трясутся. Три. Это просто дурь. Два. Глубокий вдох. Спокойный выдох. Один. Он вспомнил Бога.
Когда ты вырываешься в бой, что уже развернулся в периметре возле базы, когда одного из крыла тут же «припечатывает» снарядом обратно в док и там все захватывает пожар. Все мысли уходят на задний план. Это был Джейкоб. Тони с ним не сильно общался и парень не входил в привычный круг сложившихся друзей, от чего грешным делом Тони облегченно вздохнул. Мол, не свой.
Атаковала АлКада, это не пираты, которые действуют от случая к случаю. Это высокоорганизованная террористическая организация, в которой пилоты не уступают летчикам из космофлота, в которой каждый второй - бывший военный, они знают толк в войне и на порядок выше пиратов. А значит с ними намного сложнее.
За спиной уже полтора часа боя и две перезарядки. Санчес устал, просто не так-то легко постоянно мыслить прямо, когда вокруг постоянные взрывы и не достаточно просто оглянуться в окно, надо всегда следить за перемещением точек на экране. Свой. Чужой. Мертвец. И постоянное шипение в рации, переговоры между своими.
- Левее.
- Поднаддай.
- Санчес, прикрой! – как гром, если бы он был в космосе, то прозвучал бы именно так. Это Маккенна, прикрой, ему хорошо, когда он несется куда-то вперед, и не спрашивает хотят его прикрывать или нет. Сержант мотнул головой, ну что за мысли, право, всех своих надо прикрывать, раз доверили ему, значит надо следом гнать и действительно помогать. На шесть часов террорист, заход вправо, маневр, чтобы оказаться на хвосте. Какую цель преследует Маккенна, Санчес не знает, он преследует свою виляющую цель.
- Не уйдешь, - одними губами шепчет Тони, ловя противника в красный квадрат цели, и открывает огонь.
Впереди видны взрывы и уходящий куда-то вверх истребитель сослуживца. Если бы знать, где в космосе верх, а где низ. Тони просто уходит в сторону. У «Беты» три потери – нужна перестройка крыла, а у «Гаммы» почти никого не осталось, а кажется их крыло, кроме того первого, не задело больше. За облегченные мысли о смерти Джейкоба становится стыдно. Слишком тяжело идет бой, слишком на душе что-то сжимается, даже вдох сделать невозможно.
- Тони, - голос куратора мягкий, успокаивает, он говорит уверенно, как вначале боя. – Маневр «Лавина», как учили недавно. Парни, действуем по двое в паре, - слышны голоса по перекличке, не хватает только одного, и нет, не о мертвом речь. – Маккенна на перезарядке, ждать не будем.
«Быстрее начнем, быстрее закончим, » - думает Санчес, и спокойней будет, чтобы один сам не вилял, а каждый в паре сработает отлично.
Маневр – это то, что заучено до мелочей, ты даже не смотришь, фактически, за противником, ведь на то маневр и рассчитан, что твои действия почти невозможно остановить. Впереди виден главный крейсер группы террористов, в голове прямота, как и учили, а сердце бешено о грудную клетку, как только пойманная птица, кажется, что сейчас в мясо и до крови, там внутри, а взгляд надо прямо держать, и на сердце, вот именно на данный момент, на сердце стоит наплевать.
Он все делал прямо, шел вторым за старшим лейтенантом, уверенно шел, прикрывая его спину. Вот сейчас доберутся до крейсера и все, и конец этой стычке, главное отрубить змее голову, а дальше бой будет решен.
«Следуй плану» - так говорит каждый командир, и ты следуешь, потому что командирам виднее, зря что ли их поставили главными. И все девяносто девять раз план складывается как идеальный пазл, быстро, четко, без сбоев, от начала и до конца. А на сотый раз, как назло, когда не надо, когда ничего нельзя будет исправить все идет не так, летит в тартарары через левое плечо. Это был сотый.
В видимом секторе сканера Санчеса появилось больше истребителей противника, чем они ожидали по всем моделям маневров. Но, кажется, никто не растерялся, тогда каждый решил себе, и Санчес не был исключением, что сражаться они будут до того, пока маневр не завершиться. Никто не предложил перестроиться. Только вперед.
Когда до крейсера противника оставались считанные километры – крыло «Альфа» было впутано в серьезный бой, с которого некуда было бежать, даже отступить или катапультироваться – никакой возможности. Тони захватили злость и отчаянье, что все длится так долго, что все пошло не по плану, хотя они все так старались, а на его хвосте уже сидело трое и каждый раз вражеский заряд был на несколько сантиметров ближе к борту его истребителя, чем того хотелось для храбрости. Бывает в бою, приходит ощущение, что вот он конец, хотя ты все еще жив, но ты знаешь, что секунда-две и все закончится, и явно не твоей победой. В этот раз он не смог уйти от заряда, ведь Антонио Санчес простой пилот, а не долбанный волшебник, чтобы он мог просто испариться, когда этого требует ситуация. Он выжил, потому что существуют такие друзья, которые не боятся пожертвовать собой. Потому что его куратор был настоящим командиром. Потому он выжил.
Молчание в эфире продолжалось не долго, хотя для Тони оно показалось вечностью. Он не знал, что ему надо делать, он просто продолжал сбивать противника и пытаться не подохнуть самому. В голове смерть куратора не укладывалась совсем, он думал, что ему показалось, что это был не старший лейтенант Самайлс.
- Крыло «Альфа», ответьте! Была потеряна связь с командиром! Кто на связи?
Шипение. Тони не имел права брать командование на себя, да и не было времени для мыслей совсем. Казалось, что противника становилось все больше, а не наоборот.
- Лейтенант Маккенна, командование принял, - голос севший, охрипший, как будто курил только что. – Крыло «Альфа», кто на связи, отзовись.
Пошла перекличка, к удивлению Тони его голос звучал бодрым, как будто и не он говорил вовсе, но ему хотелось не просто свой номер выдать, а еще высказать Маккенне то, что он не имеет права брать командование. Но не стал, потому что понимал, что эти эмоции глупые и выбираться из западни надо.
- Слушать мою команду, - и он стал слушать, просто механически слушать и выполнять команды. Странно было то, что разум оставался чистым и прямым, и сердце успокоилось, умеренно отбивая такт, как будто он сидел на диване, а не в истребителе в разгаре сражения. – Выполняя фигуру бочки выйти из-под огня противника, задействовать элероны, рули высоты и направления.
Дальше Маккенна буквально последовательно направлял действия пилотов, которые были загнаны в ловушку, он сказал, что если бочка не помогла уйти от противников, значит, они обязаны выровняться и выйти в климб, там удержаться и зайти в тыл вражеским истребителям. Тони убил уже троих, они выравнивали положение. В голове не было мыслей и переживаний, разве только один неясный вопрос, повисший на периферии сознания: почему не подождали? Может как раз этот одиночный, что подошел сейчас, помог бы тогда? Кто теперь узнает.
Час сорок, как они закончили бой и находятся в ангаре базы UNG-45. Час сорок, как они смотрят на втаскиваемые техниками останки истребителей. Тони не держали ноги, он просто сидел на полу и смотрел за механической работой инженеров, как они вскрывали корпуса, если те уцелели и доставали тела. Через час сорок пять в ангар втащили истребитель старшего лейтенанта Самайлса. Запекшаяся черная кожа, что коркой покрывала скелет – вот что осталось от него, ничего схожего с тем человеком, которого помнил Антонио, он зажмурился, отвернулся. Было очень обидно.
Он посмотрел на выживших, у всех были уставшие взгляды, на лицах каждого было написано сожаление. Скольких товарищей они потеряли в этом бою? К телу Ральфа подошли другие из их компании, Санчес понимал, что он знал его намного меньше, как должно быть этим людям, которые знали его дольше, лучше? Он вновь отошел в сторону, присаживаясь и обхватывая голову руками. Он не знал, почему у него чувство, того молодого штурмовика Санчеса, который увидел первый труп своего товарища, который первый раз и сам убил. Это было глупо, нелепо. Такое состояние злило. Сколько лет он воюет, а получается, что каждый раз потеря, как в первый раз. И почему именно он? Почему такие люди всегда погибают раньше каких-то ублюдков?
Тони увидел, как к телу Самайлса подходит Маккенна, на его лице ничего не было. В смысле, того самого сожаления, которым были пропитаны лица всех людей сейчас, которые видели количество потерь. Тут был пустой взгляд, да лишь слегка поджатые губы. Это все? – возмутилось сознание Санчеса. И это все, что он может выразить для своего друга? Ингольф развернулся, чтобы покинуть ангар.
- Маккенна!
Никогда в жизни Антонио уже не вспомнит, как он оказался на ногах и как несся к этому человеку, как он наткнулся на его холодный взгляд. Но он прекрасно помнил, как его кулак наполненный злобой и отчаяньем вписался в эту наглую морду, как сломал ему нос и алая кровь тут же брызнула в разные стороны. Он никогда не забудет, как оскалился в ответ пилот, вставая на шатающиеся ноги и даже не пытаясь убрать кровь с лица, он тут же бросился на Тони, ударяя его в пах и сбивая на пол. Разделили их быстро, всего-то три удара пропустил сержант, всего-то раз он ударил в отместку, пока рыжего тащили буквально за шкирку.
- Сука.
На выдохе брызнул кровью, слюной и желчью Маккенна, когда его поставили на ноги на расстоянии от сержанта.
- Бесчувственная сволочь!
Тони тоже было, что сказать ему. Жаль, конечно, что их так быстро разделили, а то он бы научил этого выродка эмоциям.
Бывают такие состояние, которые невозможно описать или как-то передать, ты просто находишься в каком-то коматозе. Уснул. Проснулся. Выпил. На другой бок. И так может происходить до бесконечности долго. Вот и Санчес не знал, сколько часов он вот так пролежал в своей каюте, то засыпая и представляя все произошедшее сном, то просыпаясь и чувствуя, как на душе целые мутанты, а не кошки разрывали все в клочья. В один момент он не выдержал и решил, что больше не может находиться в замкнутом пространстве, что ему надо пройтись и хоть немного проветриться.
Ночь в космосе тоже бывает. Это становится понятно, когда основной свет в коридорах приглушен, когда на этаж человека два, если повезет. Сейчас это было самое то для Тони, он не хотел никого видеть, даже своих друзей. В руках у пилота была бутылка чего-то горючего, что он смог найти в баре, и он вполне уверенным шагом направлялся в сторону комнаты отдыха, где они всей компанией так любили собираться по вечерам.
Он зашел, не особо следя за собственными движениями и не сразу заметив, что в комнате уже кто-то есть.
Он сидел у большого окна-иллюминатора, пальцы зажимали сигарету, которую он явно не курил, так как количество пепла, что было не струшено, говорило само за себя. Сначала Тони захотел прямо сейчас высказать ему все, что не удалось сказать в ангаре, он замялся всего на секунду, что, видимо, и спасло положение. Антонио Санчес, что стоял у ближней стены от сидящего на полу Маккенны видел, как тот плакал.
Не было всхлипов, вздохов или каких-то криков, за то время, пока он тут стоял, Ингольф не произнес и слова. Он плакал молча, только содрогание плеч могло выдать всю ситуацию. Для Санчеса это было страшно, человек, который потерял лучшего друга, не мог сказать даже самому себе слова об этой потере, он просто молчал. Рядом с ним было три пустых бутылки и одна выпитая на половину, а пепельница была завалена кучей бычков, рядом лежали пачки от сигарет. Сколько он так сидел? Тони открыл свою бутылку и сделал несколько глотков, не решаясь подойти, но и не желая оставлять Ингольфа одного. Почему-то пропало желание его поучать, пропало желание и избавиться от этого человека, он теперь видел его слабость. Не умеющий признавать поражения.
- Не стой, как над могилой.
Тони легко вздрогнул, когда понял, что это Маккенна заговорил с ним. Значит видел, когда тот зашел? Или заметил позже? Это отошло сразу на второй план, он оглянулся на пилота, который не смотрел на него, но зато вспомнил о своей сигарете, приступая к самому популярному медленному самоубийству у гуманоидов – курению. Сержант сделал еще один глоток и направился в его сторону, чтобы сесть рядом, даже не понимая особо своих желаний. Когда на душе так гадко, как было сейчас, нужен был тот, кто будет просто сидеть рядом. Даже молча. Тони знал, что он сейчас нужен был Маккенне даже больше, чем сам он нуждался в ком-то.
- Извини, что я, - сержант осекся, прерываясь на то, чтобы сделать несколько глотков и подумать над тем, что он хотел сказать. Извиняться, вообще-то, за то, что он ему врезал в ангаре не хотелось, потому что он все еще считал, что Маккенна неоправданно черство тогда поступил, когда должен был сказать хоть что-то. Но и чувство того, что он принял его за черствого урода немного гложело.
- За что, Санчес? – пилот все так же смотрел в окно, только после того, как он сделал несколько затяжек и быстро вытер лицо тыльной стороной ладони, он повернулся в его сторону, с прищуром смотря на стажера. У него была распухшая губа и посиневший нос, от этого вида у Тони вновь засаднило в паху, от чего тот поморщился, но продолжил говорить.
- Это я был там, рядом и ничего не смог сделать. Знаешь, он подставился ради меня.
- И что? – вдруг до обиды спокойно проговорил рыжий, как будто он не понимал, что если бы не Санчес, которого тогда загнали в ловушку, то Ральф был бы жив. – Это война, Санч, и в данной ситуации нам, к сожалению, некого винить. Хотя так было бы намного легче, - Маккенна поджал губы, как тогда возле тела лучшего друга, в этот момент Тони подумал, что, скорее всего именно так и выражает свое сожаление этот человек, а может он сдерживает подошедший ком в горле. – Это был его выбор, осознанный и так бы поступил каждый, кто увидел бы товарища в беде. Что уж теперь говорить.
- Но, это так несправедливо ведь, Мак!
Воскликнувший Тони обратил на себя внимание пилота, он за два глотка осушил на половину бутылку, что до этого с силой сжимал в своих ладонях. Подскочил на месте и начал усиленно жестикулировать, говорить на повышенных тонах. Он говорил, что думает об этой войне, о террористах, о том, когда погибают хорошие парни, а какие-то ублюдки остаются прикормленными на домашних харчах и им грозит только подавиться косточкой от индейки, что они с жадностью пожирают. Он говорил, что жалеет о том, что не сказал Ральфу, какой он классный куратор и не поблагодарил за то, чему тот его научил. Все эти восклицания, речи и эмоции смягчили лицо сидящего на полу Ингольфа, он вдруг улыбнулся и покачал головой.
- Что? – немного хмуро спросил Тони, он вообще-то говорил серьезно о личных переживаниях.
- Ты так похож на моего младшего брата, Тони.
- Чем же? – Санчесу стало интересно, он захотел узнать этого младшего брата и сравнить его с собой, он надеялся, что тот был гениальным хоть в чем-то и именно в этом Тони походил на него. Алкоголь стирал границы ощущений и тяжесть начала отступать.
- Ты такой же идиот, как и он, - вдруг довольно грубо и резко высказал Ингольф, но он все так же улыбался, - и это прекрасно.
Маккенна попытался сделать несколько глотков, но Тони подхватил его за воротник и поставил на ноги.
- Еще раз назовешь меня идиотом, Мак, и тебе не поздоровится!
- Да неужели? И что же ты сделаешь мне, Санчес? – запухшая морда Маккенны в такой близи у сержанта вызывала только безудержный смех, и он не стал себя сдерживать. Громко рассмеявшись, он сжал в объятиях пилота и заорал.
- Заобнимаю до смерти, сволочь ты рыжая!
И хорошо, что Тони так громко смеется, благодаря этому он вовсе не слышал, как сильно и ярко матерился Маккенна, пытаясь вырваться из хватки и навалять обнаглевшему стажеру.
Не прошло и получаса после того, как в зале появился Антонио, а следом подошли и другие ребята из их компании. Все негласно поняли, что этой ночью нельзя как обычно закрываться в своих каютах и сидеть один на один со своими мыслями. Ральф бы не допустил подобного.
Все было как обычно: алкоголь, закусь, сигареты и истории. Много разных историй, и хотя Маккенна большую часть вечера сидел молча, просто выпивая и поддерживая тосты, по взгляду было видно, что он был благодарен всем, кто пришел сюда. Наверное, подумал Тони, есть такие люди, которые просто не знают слов, которыми можно описать свое состояние для других и они тянутся к таким, кто может это сделать простой улыбкой. Такими они были друзьями, вот поэтому Ральф так всем нравился. И то, что он почти весь год пробыл куратором Санчеса, было большим подарком судьбы, потому что он научился у него многому. Правда, у кого бы еще он смог научиться терпеть таких, как лейтенант Ингольф Маккенна и не убивать их при первой же встрече. Он, казалось, научился у своего куратора самому главному, что тот так пытался передать ему – уметь улыбаться другим, когда и самому на душе нелегко. И, конечно, пилотировать – это были лучшие уроки, которые он получил за всю свою жизнь.
Позже, когда в Ингольфе верх взял алкоголь он, без чьей либо просьбы, стал рассказывать истории о том, как он познакомился с Ральфом и что они выделывали во время учебы. Историй было очень много, и все они могли вызвать только смех. Не хотелось грустить за ним, хотелось улыбаться ему, куда-то туда, где теперь был старший лейтенант, лучший куратор, самый ценный друг.
Хорошо, что в космосе нельзя понять где конец суток, а где начало. Ночь воспоминаний и историй можно затянуть дольше, чем позволили бы световые сутки. И хорошо, когда начальство понимающее, и не ставит на дежурство сразу на следующий день после сражений.
В окне-иллюминаторе проплывали далекие звезды, планеты, созвездия и галактики. Они, казалось, застыли в одном прекрасном мгновении: не мерцая и не двигаясь. Только база UNG-45 мерно оборачивалась вокруг своей оси, как и в первый день, когда сержант Антонио Санчес ступил на ее борт.
БЕЗ РЕДАКЦИИАнтонио провел рукой по волосам и вновь выпрямился. Что говорить, пять лет учебы в академии не прошли мимо него, он однозначно нахватался нового, но изменения произошли не только в составе мыслей в голове, но и внешне. Постоянным атрибутом стали длинные волосы, что мужчина при надобности убирал в хвост и бородка, которая, по мнению самого Санчеса, придавала ему неимоверного шарма. Но сейчас он стоял напротив списков распределения на стажировку, и привычная улыбка уже минуты две как сошла с лица, он хмурился и явно злился.
- Что-то не так, курсант? – голос коммодора, который принимал Антонио в академию звучал с легкой насмешкой, но был все таким же зычным и внушительным. Не стоит даже думать, что обернувшись, он увидит расслабленного человека, потому что, такой голос не сопоставляется с подобным. И все было верно, обернувшись, Санчес увидел коммодора в форме, со строгим взглядом и прямым разворотом плеч, и только в уголках губ затаилась та самая усмешка, что проскользнула во время вопроса.
- Никак нет, сер!
- А мне кажется, что ты не доволен базой, на которую тебя отправили, - он явным образом провоцировал Антонио, и тот, гордившийся своими успехами в академии, ведь старшим людям всегда сложней учиться, действительно начинал вестись на это, все больше злясь в душе.
- Если откровенно, сер, то, конечно, не нравится. Никому бы не понравилось попасть в такую дыру, сер! – вот так, на чистоту, хуже он уже сделать не может, потому что нет ничего хуже, чем служба на UNG-45.
- Курсант Санчес, ты помнишь, какие слова говорил мне, когда проходил комиссию? – коммодор сделал шаг вперед, так что ему больше не надо было ловить взгляда названного курсанта, а Тони решил и не отводить глаз, сцепившись в этой схватке с человеком, который с первой встречи вызвал у него глубокое уважение.
- Так точно, сер!
- Повтори, курсант, а то я запамятовал.
- Хочу летать, сер!
- Вот и летай, - отрезал коммодор, даже не среагировал на гримасу недовольства на лице курсанта, не сдвинувшись с места, он все так же напоминал Тони какой-то большой крейсер, который сойдет со своего пути, только когда его разнесут на мелкие детали в открытом космосе. – Свободен.
Санчес приставил ладонь к виску, немного оборачивая ладонь к лицу коммодора и развернувшись на пятке, ушел по коридору. Летать так летать, хотя его желание ничерта не объясняло, почему его закинули на ту базу.
Минута и три секунды – именно столько времени уже находился на территории базы UNG-45 Антонио Санчес и она ему уже не нравилась. Регистрация закончилась, и он заметил, как от стены отошел мужчина в форме пилота, судя по нашивкам, он был старшим лейтенантом. Приятная внешность и приветливая улыбка на лице немного задели бывшего космодесантника, потому что ему не хотелось, чтобы тут были все приветливыми и приятными. Эта база должна нести только разочарования.
- Ральф Самайлс, старший лейтенант и твой куратор. Ты ведь стажер Санчес? – куратор протянул ладонь для пожатия, и это действие Тони проводил взглядом, немного хмурясь, но в итоге заключил акт знакомства пожатием руки. Ему понравилась уверенность этого жеста. Именно уверенность чувствовалась, когда его новоиспеченный куратор стискивал ладонь, не сильно, но было понятно, что именно сила в руках есть.
- Антонио Санчес, сэр. К несению службы готов!
- Успеешь еще нести, Тони, ведь так можно? – он легко подмигнул стажеру и, развернувшись, направился подальше от доков. – Сначала надо подкрепиться, ты ведь с дороги, а потом отдохнешь в своей комнате, и тогда уж приступим к твоей стажировке. Согласен?
- Дельные мысли, сэр, - сержант (потому что звание ему вернут, как только Тони пройдет стажировку) оглянулся, и ему показалось, что UNG-45 не такая уж и унылая, и что тут ему будет чему поучиться.
Все было до боли стандартно. Вещи в комнату, где-то знакомства с другими пилотами, старший лейтенант Самайлс судя по интонациям и разговорам с другими, был предельно рад тому, что он получил стажера. Это располагало. И от того Тони тоже был рад знакомству с другими людьми, он наконец-то успокоился, решив, что лучше просто лишний раз не думать где именно он находится и в целом эта база ничем не отличалась от других. А так и злиться незачем – трата энергии и времени, и уж тем более совсем не в духе заводилы Санчеса. Он улыбнулся своим мыслям, как раз в тот момент, как показался на пороге местной столовой, а запахи уж тут были точь-в-точь, как во всех столовых от Космофлота где он бывал.
- Есть в этом мире неизменные вещи, - негромко проговорил стажер, потирая ладони.
- Ты о чем? – тут же поинтересовался Ральф.
- Да я о столовых. Знаешь, я же был штурмовиком и по долгу службы бывал в разных местах, так вот, на всех базах в столовых запах одинаковый и ваша ничем не отличается от других.
- Ну, да, - довольно серьезно начал куратор, Тони даже подумалось, что он задел его своим высказыванием. – Мы идем в ногу с новыми технологиями, и наши повара варят овощи точно так же, как и остальные повара Космофлота.
Они рассмеялись. Смех был свободным, никого это не ущемляло, и не было стеснения. Они смеялись так, как будто служили вместе уже лет десять, а то и росли вместе. Именно в этот момент Санчес первый раз подумал о том, что ему повезло с куратором, а значит и с местом стажировки тоже повезло.
Не успели они опуститься за свободный стол, как к ним тут же подсело множество людей. Они смеялись, восклицали, переговаривались и все были такими разными, что самое интересное для Санчеса стало, так то, что за одним столом сидели не только пилоты, тут так же были технари и штурмовики, кто-то даже был доктором чего-то там, кажется. Тони не прислушивался, если честно, он задумался, почему тут так? Он действительно бывал в разных местах, и выходило так, что все пилоты держались стороной от тех же штурмовиков, а последние в свою очередь поступали аналогично с остальными. Все дело в том, что они тут одни и далеки от цивилизации?
- Эй, освободите место, а то разложились уже!
От размышлений стажера оторвал хриплый голос, в котором проскочили первый нотки недовольства, которые он услышал на этой базе. Ну, вот и все, не так радужно, как казалось изначально, почему-то с улыбкой осознал Антонио. Он посмотрел на подсевшего мужчину. Тот был невысокого роста, но достаточно широк в плечах, не косая сажень, конечно, но и хилым его назвать было нелегко. Наверное, именно из-за этой ширины плеч, которая казалось не подходила к его небольшому телу, создавалась визуальная иллюзия довольно длинных рук, хотя в целом вид был достаточно гармоничный.
- А это кто? – в стажера впились изучающим взглядом, он не знал, как его описать, не холодный, потому что чувства и мысли явно мелькали в глазах, но можно сказать, что он был неприятный, острый. Вдобавок у пилота была рыжие борода и волосы, от чего создавалось впечатление задиры.
- Это мой стажер, Ингольф, я же говорил, что он сегодня приедет, - теперь колкий взгляд достался старшему лейтенанту Самайлсу, но тот с улыбкой выдержал его и когда Тони уже собирался выразить свое отношение к таким придирчивым вопросам и взглядам, подсевший последним улыбнулся.
- Тогда, - сказал он, поджимая губы и смешивая кашу с мясом в своей тарелке. – Сегодня мы должны это обязательно отметить.
Санчес моргнул пару раз, осматривая компанию, которая одобряюще загалдела и уже обсуждала, что они принесут в комнату отдыха и во сколько им собираться. Казалось, что появилась проблема в виде неприятного человека, но тот странным образом тут же изменился в глазах Санчеса, на личность с характером. Может он таким был от мягкой улыбки Ральфа, а может у него просто была дурная привычка на всех так смотреть первый раз. У людей бывают разные дурные привычки.
Это не была первая и последняя пьянка в данной компании, после Санчес понял, что тут уже традиция малейшее событие отмечать громко и с размахом. Понял он это, когда из их строя выбыл один штурмовик – погиб, когда пираты попытались захватить базу. Это была первая потеря на глазах Санчеса-пилота, с этого момента, сказал Ингольф, заливая в глотку горючую дрянь, которую принес инженер, можешь начинать вести отсчет. Санчес тогда дал ему в морду, хорошо так, с присвистом, и, не смотря на то, что Маккенна тут же полез на него, вмазывая ему ногой по колену, не смотря на выбитые зубы и обиду на тот момент. Санчес был согласен, точнее, он предчувствовал, что это не была шутка, что его просто предупредили.
Через месяц с лишним после штурмовика погиб один из пилотов, кажется, его звали Томи, точно было что-то похожее на Тони, это сержант помнил наверняка. Именно после начала «отсчета» он уловил все настроение на пьянках до конца, изначально он не совсем понял, почему были такие шутки, с иронией, почему напивались, как в последний раз. Для кого-то это действительно был последний раз. Но, Санчес не боялся сам, он думал о том, что все равно успел прожить достойную жизнь, о том, что в целом жалеть не о чем и, в конце концов, именно он исполнил свою мечту и стал пилотом.
- Если убивали твоих товарищей в бою, - говорил ему однажды Ральф, после боевого вылета, - ты, ведь не давал заднюю на базу, ты шел вперед, все так же, не смотря на упавшего впереди. Оплакивать надо после боя, не теряя головы, когда от тебя зависят люди. Верно? Вот и у нас, Тони, ничем не отличается работа от штурмовиков. Только если пуля попадет в живот, можно постараться выжить, а если заряд попадет в корпус твоего истребителя, то ты можешь только молиться на скорость своей реакции и исправность катапульты. Не бойся бросать машину. Правительство достаточно спонсирует нас, чтобы построить еще одну, но никто не сможет воссоздать тебя, а ты ценный кадр, если закончил учебу.
Ральф множество раз говорил Тони подобные вещи, и не сказать, что сержант уж сильно задавался вопросом вперед или назад, катапультироваться или сражаться до конца. Он не знал, почему куратор так сильно пытался ему вдолбить в голову эти моменты, он прекрасно знал о хладнокровии в бою, и он ценил свою жизнь больше всего. Именно так Санчес и отвечал своему наставнику, тот смеялся, бормотал в ответ «я знаю, знаю, просто переживаю» и рассказывал какие-то истории. На самом деле, как Санчес узнал чуть позже, у него с Ральфом был не такой большой разрыв в возрасте, как он думал изначально. Что больше всего удивило тогда сержанта, так тот момент, что у старшего лейтенанта Самайлса, в его тридцать пять большинство волос на голове уже были седыми. «Это все от нервов, сынок» любил он повторять, когда в разговоре случайно задевался возраст. «Главное, что в душе, я все еще восемнадцатилетний», продолжал он со смехом, на что Маккенна, если тот был рядом, довольно часто говорил «да, все такой же идиот». И Санчес не упускал шанса подколоть его, говоря, что рыжий и выглядит идиотом, в отличии от куратора – это были самые веселые дни на базе, тогда все устраивало каждого из служащих.
Боевая сирена глушила по страшному, особенно от того, что вырвала сержанта прямо из сна. Еще немного ошалело он нащупал свою форму и быстро выскочил в коридор, по которому уже носился персонал базы.
Поворот. Уклонится от бегущего отряда штурмовиков. Втиснутся в лифт. Звонок. Ангар.
- Подготовка летательных аппаратов окончена, пилотам занять позиции в своих истребителях и приготовиться к вылету, - это читали из рубки техников, и это означало, что Санчес проснулся вовремя. Так, чтобы сразу в бой.
- Вот ты где, - рядом оказался куратор, он привычно улыбался, быстро застегивая свою куртку и натягивая на голову гермошлем. – Тони, я хочу, чтобы этот полет был для тебя удачным, держи голову чистой, а мысли быстрыми. Скорее всего, это будет последний бой, перед твоим отлетом с базы, всего месяц остался, Тони.
- Да, я считал. Месяц и я свободен, сэр.
- Ральф, я же просил, просто Ральф.
Куратор похлопал сержанта по плечу, а после направился к своей «птичке». Тони замер, всего на минуту, он смотрел на спину человека, который с первой минуты его пребывания на этой базе сделал тут дни намного теплее, приятней. Человека, который относился к нему как к лучшему другу, брату и сыну. Он тогда подумал, что после этого вылета обязательно поблагодарит Ральфа за все, что он ему дал. Ему действительно повезло с куратором, а благодаря нему и с напарниками по крылу.
- Крыло «Альфа», до старта минута, отсчет пошел!
Пока система вела отсчет времени, вселенная начала вести отсчет минут для живущих. Тони передернуло от подобной мысли, он скривился, закрывая лицо кислородной маской и стараясь не думать о подобном. Это все дурь, что не вышла из его головы после вчерашнего. Просто дурь.
Зеленый свет до вылета. Визг. Рев. Крики направляющих. И все тот же монотонный отсчет.
Десять. Тони подтянул штурвал, выравнивая самолет напротив «забрала» дока. Инженеры покидают ангар. Девять. Пока есть секунды проверка подачи электричества. Застоев нет. Восемь. Катапульта в порядке. Семь. Двигатели в исправности. Шесть. Кислород подается нормально. Пять. Его запасов хватит на три часа беспрерывного боя. Четыре. Руки немного трясутся. Три. Это просто дурь. Два. Глубокий вдох. Спокойный выдох. Один. Он вспомнил Бога.
Когда ты вырываешься в бой, что уже развернулся в периметре возле базы, когда одного из крыла тут же «припечатывает» снарядом обратно в док и там все захватывает пожар. Все мысли уходят на задний план. Это был Джейкоб. Тони с ним не сильно общался и парень не входил в привычный круг сложившихся друзей, от чего грешным делом Тони облегченно вздохнул. Мол, не свой.
Атаковала АлКада, это не пираты, которые действуют от случая к случаю. Это высокоорганизованная террористическая организация, в которой пилоты не уступают летчикам из космофлота, в которой каждый второй - бывший военный, они знают толк в войне и на порядок выше пиратов. А значит с ними намного сложнее.
За спиной уже полтора часа боя и две перезарядки. Санчес устал, просто не так-то легко постоянно мыслить прямо, когда вокруг постоянные взрывы и не достаточно просто оглянуться в окно, надо всегда следить за перемещением точек на экране. Свой. Чужой. Мертвец. И постоянное шипение в рации, переговоры между своими.
- Левее.
- Поднаддай.
- Санчес, прикрой! – как гром, если бы он был в космосе, то прозвучал бы именно так. Это Маккенна, прикрой, ему хорошо, когда он несется куда-то вперед, и не спрашивает хотят его прикрывать или нет. Сержант мотнул головой, ну что за мысли, право, всех своих надо прикрывать, раз доверили ему, значит надо следом гнать и действительно помогать. На шесть часов террорист, заход вправо, маневр, чтобы оказаться на хвосте. Какую цель преследует Маккенна, Санчес не знает, он преследует свою виляющую цель.
- Не уйдешь, - одними губами шепчет Тони, ловя противника в красный квадрат цели, и открывает огонь.
Впереди видны взрывы и уходящий куда-то вверх истребитель сослуживца. Если бы знать, где в космосе верх, а где низ. Тони просто уходит в сторону. У «Беты» три потери – нужна перестройка крыла, а у «Гаммы» почти никого не осталось, а кажется их крыло, кроме того первого, не задело больше. За облегченные мысли о смерти Джейкоба становится стыдно. Слишком тяжело идет бой, слишком на душе что-то сжимается, даже вдох сделать невозможно.
- Тони, - голос куратора мягкий, успокаивает, он говорит уверенно, как вначале боя. – Маневр «Лавина», как учили недавно. Парни, действуем по двое в паре, - слышны голоса по перекличке, не хватает только одного, и нет, не о мертвом речь. – Маккенна на перезарядке, ждать не будем.
«Быстрее начнем, быстрее закончим, » - думает Санчес, и спокойней будет, чтобы один сам не вилял, а каждый в паре сработает отлично.
Маневр – это то, что заучено до мелочей, ты даже не смотришь, фактически, за противником, ведь на то маневр и рассчитан, что твои действия почти невозможно остановить. Впереди виден главный крейсер группы террористов, в голове прямота, как и учили, а сердце бешено о грудную клетку, как только пойманная птица, кажется, что сейчас в мясо и до крови, там внутри, а взгляд надо прямо держать, и на сердце, вот именно на данный момент, на сердце стоит наплевать.
Он все делал прямо, шел вторым за старшим лейтенантом, уверенно шел, прикрывая его спину. Вот сейчас доберутся до крейсера и все, и конец этой стычке, главное отрубить змее голову, а дальше бой будет решен.
«Следуй плану» - так говорит каждый командир, и ты следуешь, потому что командирам виднее, зря что ли их поставили главными. И все девяносто девять раз план складывается как идеальный пазл, быстро, четко, без сбоев, от начала и до конца. А на сотый раз, как назло, когда не надо, когда ничего нельзя будет исправить все идет не так, летит в тартарары через левое плечо. Это был сотый.
В видимом секторе сканера Санчеса появилось больше истребителей противника, чем они ожидали по всем моделям маневров. Но, кажется, никто не растерялся, тогда каждый решил себе, и Санчес не был исключением, что сражаться они будут до того, пока маневр не завершиться. Никто не предложил перестроиться. Только вперед.
Когда до крейсера противника оставались считанные километры – крыло «Альфа» было впутано в серьезный бой, с которого некуда было бежать, даже отступить или катапультироваться – никакой возможности. Тони захватили злость и отчаянье, что все длится так долго, что все пошло не по плану, хотя они все так старались, а на его хвосте уже сидело трое и каждый раз вражеский заряд был на несколько сантиметров ближе к борту его истребителя, чем того хотелось для храбрости. Бывает в бою, приходит ощущение, что вот он конец, хотя ты все еще жив, но ты знаешь, что секунда-две и все закончится, и явно не твоей победой. В этот раз он не смог уйти от заряда, ведь Антонио Санчес простой пилот, а не долбанный волшебник, чтобы он мог просто испариться, когда этого требует ситуация. Он выжил, потому что существуют такие друзья, которые не боятся пожертвовать собой. Потому что его куратор был настоящим командиром. Потому он выжил.
Молчание в эфире продолжалось не долго, хотя для Тони оно показалось вечностью. Он не знал, что ему надо делать, он просто продолжал сбивать противника и пытаться не подохнуть самому. В голове смерть куратора не укладывалась совсем, он думал, что ему показалось, что это был не старший лейтенант Самайлс.
- Крыло «Альфа», ответьте! Была потеряна связь с командиром! Кто на связи?
Шипение. Тони не имел права брать командование на себя, да и не было времени для мыслей совсем. Казалось, что противника становилось все больше, а не наоборот.
- Лейтенант Маккенна, командование принял, - голос севший, охрипший, как будто курил только что. – Крыло «Альфа», кто на связи, отзовись.
Пошла перекличка, к удивлению Тони его голос звучал бодрым, как будто и не он говорил вовсе, но ему хотелось не просто свой номер выдать, а еще высказать Маккенне то, что он не имеет права брать командование. Но не стал, потому что понимал, что эти эмоции глупые и выбираться из западни надо.
- Слушать мою команду, - и он стал слушать, просто механически слушать и выполнять команды. Странно было то, что разум оставался чистым и прямым, и сердце успокоилось, умеренно отбивая такт, как будто он сидел на диване, а не в истребителе в разгаре сражения. – Выполняя фигуру бочки выйти из-под огня противника, задействовать элероны, рули высоты и направления.
Дальше Маккенна буквально последовательно направлял действия пилотов, которые были загнаны в ловушку, он сказал, что если бочка не помогла уйти от противников, значит, они обязаны выровняться и выйти в климб, там удержаться и зайти в тыл вражеским истребителям. Тони убил уже троих, они выравнивали положение. В голове не было мыслей и переживаний, разве только один неясный вопрос, повисший на периферии сознания: почему не подождали? Может как раз этот одиночный, что подошел сейчас, помог бы тогда? Кто теперь узнает.
Час сорок, как они закончили бой и находятся в ангаре базы UNG-45. Час сорок, как они смотрят на втаскиваемые техниками останки истребителей. Тони не держали ноги, он просто сидел на полу и смотрел за механической работой инженеров, как они вскрывали корпуса, если те уцелели и доставали тела. Через час сорок пять в ангар втащили истребитель старшего лейтенанта Самайлса. Запекшаяся черная кожа, что коркой покрывала скелет – вот что осталось от него, ничего схожего с тем человеком, которого помнил Антонио, он зажмурился, отвернулся. Было очень обидно.
Он посмотрел на выживших, у всех были уставшие взгляды, на лицах каждого было написано сожаление. Скольких товарищей они потеряли в этом бою? К телу Ральфа подошли другие из их компании, Санчес понимал, что он знал его намного меньше, как должно быть этим людям, которые знали его дольше, лучше? Он вновь отошел в сторону, присаживаясь и обхватывая голову руками. Он не знал, почему у него чувство, того молодого штурмовика Санчеса, который увидел первый труп своего товарища, который первый раз и сам убил. Это было глупо, нелепо. Такое состояние злило. Сколько лет он воюет, а получается, что каждый раз потеря, как в первый раз. И почему именно он? Почему такие люди всегда погибают раньше каких-то ублюдков?
Тони увидел, как к телу Самайлса подходит Маккенна, на его лице ничего не было. В смысле, того самого сожаления, которым были пропитаны лица всех людей сейчас, которые видели количество потерь. Тут был пустой взгляд, да лишь слегка поджатые губы. Это все? – возмутилось сознание Санчеса. И это все, что он может выразить для своего друга? Ингольф развернулся, чтобы покинуть ангар.
- Маккенна!
Никогда в жизни Антонио уже не вспомнит, как он оказался на ногах и как несся к этому человеку, как он наткнулся на его холодный взгляд. Но он прекрасно помнил, как его кулак наполненный злобой и отчаяньем вписался в эту наглую морду, как сломал ему нос и алая кровь тут же брызнула в разные стороны. Он никогда не забудет, как оскалился в ответ пилот, вставая на шатающиеся ноги и даже не пытаясь убрать кровь с лица, он тут же бросился на Тони, ударяя его в пах и сбивая на пол. Разделили их быстро, всего-то три удара пропустил сержант, всего-то раз он ударил в отместку, пока рыжего тащили буквально за шкирку.
- Сука.
На выдохе брызнул кровью, слюной и желчью Маккенна, когда его поставили на ноги на расстоянии от сержанта.
- Бесчувственная сволочь!
Тони тоже было, что сказать ему. Жаль, конечно, что их так быстро разделили, а то он бы научил этого выродка эмоциям.
Бывают такие состояние, которые невозможно описать или как-то передать, ты просто находишься в каком-то коматозе. Уснул. Проснулся. Выпил. На другой бок. И так может происходить до бесконечности долго. Вот и Санчес не знал, сколько часов он вот так пролежал в своей каюте, то засыпая и представляя все произошедшее сном, то просыпаясь и чувствуя, как на душе целые мутанты, а не кошки разрывали все в клочья. В один момент он не выдержал и решил, что больше не может находиться в замкнутом пространстве, что ему надо пройтись и хоть немного проветриться.
Ночь в космосе тоже бывает. Это становится понятно, когда основной свет в коридорах приглушен, когда на этаж человека два, если повезет. Сейчас это было самое то для Тони, он не хотел никого видеть, даже своих друзей. В руках у пилота была бутылка чего-то горючего, что он смог найти в баре, и он вполне уверенным шагом направлялся в сторону комнаты отдыха, где они всей компанией так любили собираться по вечерам.
Он зашел, не особо следя за собственными движениями и не сразу заметив, что в комнате уже кто-то есть.
Он сидел у большого окна-иллюминатора, пальцы зажимали сигарету, которую он явно не курил, так как количество пепла, что было не струшено, говорило само за себя. Сначала Тони захотел прямо сейчас высказать ему все, что не удалось сказать в ангаре, он замялся всего на секунду, что, видимо, и спасло положение. Антонио Санчес, что стоял у ближней стены от сидящего на полу Маккенны видел, как тот плакал.
Не было всхлипов, вздохов или каких-то криков, за то время, пока он тут стоял, Ингольф не произнес и слова. Он плакал молча, только содрогание плеч могло выдать всю ситуацию. Для Санчеса это было страшно, человек, который потерял лучшего друга, не мог сказать даже самому себе слова об этой потере, он просто молчал. Рядом с ним было три пустых бутылки и одна выпитая на половину, а пепельница была завалена кучей бычков, рядом лежали пачки от сигарет. Сколько он так сидел? Тони открыл свою бутылку и сделал несколько глотков, не решаясь подойти, но и не желая оставлять Ингольфа одного. Почему-то пропало желание его поучать, пропало желание и избавиться от этого человека, он теперь видел его слабость. Не умеющий признавать поражения.
- Не стой, как над могилой.
Тони легко вздрогнул, когда понял, что это Маккенна заговорил с ним. Значит видел, когда тот зашел? Или заметил позже? Это отошло сразу на второй план, он оглянулся на пилота, который не смотрел на него, но зато вспомнил о своей сигарете, приступая к самому популярному медленному самоубийству у гуманоидов – курению. Сержант сделал еще один глоток и направился в его сторону, чтобы сесть рядом, даже не понимая особо своих желаний. Когда на душе так гадко, как было сейчас, нужен был тот, кто будет просто сидеть рядом. Даже молча. Тони знал, что он сейчас нужен был Маккенне даже больше, чем сам он нуждался в ком-то.
- Извини, что я, - сержант осекся, прерываясь на то, чтобы сделать несколько глотков и подумать над тем, что он хотел сказать. Извиняться, вообще-то, за то, что он ему врезал в ангаре не хотелось, потому что он все еще считал, что Маккенна неоправданно черство тогда поступил, когда должен был сказать хоть что-то. Но и чувство того, что он принял его за черствого урода немного гложело.
- За что, Санчес? – пилот все так же смотрел в окно, только после того, как он сделал несколько затяжек и быстро вытер лицо тыльной стороной ладони, он повернулся в его сторону, с прищуром смотря на стажера. У него была распухшая губа и посиневший нос, от этого вида у Тони вновь засаднило в паху, от чего тот поморщился, но продолжил говорить.
- Это я был там, рядом и ничего не смог сделать. Знаешь, он подставился ради меня.
- И что? – вдруг до обиды спокойно проговорил рыжий, как будто он не понимал, что если бы не Санчес, которого тогда загнали в ловушку, то Ральф был бы жив. – Это война, Санч, и в данной ситуации нам, к сожалению, некого винить. Хотя так было бы намного легче, - Маккенна поджал губы, как тогда возле тела лучшего друга, в этот момент Тони подумал, что, скорее всего именно так и выражает свое сожаление этот человек, а может он сдерживает подошедший ком в горле. – Это был его выбор, осознанный и так бы поступил каждый, кто увидел бы товарища в беде. Что уж теперь говорить.
- Но, это так несправедливо ведь, Мак!
Воскликнувший Тони обратил на себя внимание пилота, он за два глотка осушил на половину бутылку, что до этого с силой сжимал в своих ладонях. Подскочил на месте и начал усиленно жестикулировать, говорить на повышенных тонах. Он говорил, что думает об этой войне, о террористах, о том, когда погибают хорошие парни, а какие-то ублюдки остаются прикормленными на домашних харчах и им грозит только подавиться косточкой от индейки, что они с жадностью пожирают. Он говорил, что жалеет о том, что не сказал Ральфу, какой он классный куратор и не поблагодарил за то, чему тот его научил. Все эти восклицания, речи и эмоции смягчили лицо сидящего на полу Ингольфа, он вдруг улыбнулся и покачал головой.
- Что? – немного хмуро спросил Тони, он вообще-то говорил серьезно о личных переживаниях.
- Ты так похож на моего младшего брата, Тони.
- Чем же? – Санчесу стало интересно, он захотел узнать этого младшего брата и сравнить его с собой, он надеялся, что тот был гениальным хоть в чем-то и именно в этом Тони походил на него. Алкоголь стирал границы ощущений и тяжесть начала отступать.
- Ты такой же идиот, как и он, - вдруг довольно грубо и резко высказал Ингольф, но он все так же улыбался, - и это прекрасно.
Маккенна попытался сделать несколько глотков, но Тони подхватил его за воротник и поставил на ноги.
- Еще раз назовешь меня идиотом, Мак, и тебе не поздоровится!
- Да неужели? И что же ты сделаешь мне, Санчес? – запухшая морда Маккенны в такой близи у сержанта вызывала только безудержный смех, и он не стал себя сдерживать. Громко рассмеявшись, он сжал в объятиях пилота и заорал.
- Заобнимаю до смерти, сволочь ты рыжая!
И хорошо, что Тони так громко смеется, благодаря этому он вовсе не слышал, как сильно и ярко матерился Маккенна, пытаясь вырваться из хватки и навалять обнаглевшему стажеру.
Не прошло и получаса после того, как в зале появился Антонио, а следом подошли и другие ребята из их компании. Все негласно поняли, что этой ночью нельзя как обычно закрываться в своих каютах и сидеть один на один со своими мыслями. Ральф бы не допустил подобного.
Все было как обычно: алкоголь, закусь, сигареты и истории. Много разных историй, и хотя Маккенна большую часть вечера сидел молча, просто выпивая и поддерживая тосты, по взгляду было видно, что он был благодарен всем, кто пришел сюда. Наверное, подумал Тони, есть такие люди, которые просто не знают слов, которыми можно описать свое состояние для других и они тянутся к таким, кто может это сделать простой улыбкой. Такими они были друзьями, вот поэтому Ральф так всем нравился. И то, что он почти весь год пробыл куратором Санчеса, было большим подарком судьбы, потому что он научился у него многому. Правда, у кого бы еще он смог научиться терпеть таких, как лейтенант Ингольф Маккенна и не убивать их при первой же встрече. Он, казалось, научился у своего куратора самому главному, что тот так пытался передать ему – уметь улыбаться другим, когда и самому на душе нелегко. И, конечно, пилотировать – это были лучшие уроки, которые он получил за всю свою жизнь.
Позже, когда в Ингольфе верх взял алкоголь он, без чьей либо просьбы, стал рассказывать истории о том, как он познакомился с Ральфом и что они выделывали во время учебы. Историй было очень много, и все они могли вызвать только смех. Не хотелось грустить за ним, хотелось улыбаться ему, куда-то туда, где теперь был старший лейтенант, лучший куратор, самый ценный друг.
Хорошо, что в космосе нельзя понять где конец суток, а где начало. Ночь воспоминаний и историй можно затянуть дольше, чем позволили бы световые сутки. И хорошо, когда начальство понимающее, и не ставит на дежурство сразу на следующий день после сражений.
В окне-иллюминаторе проплывали далекие звезды, планеты, созвездия и галактики. Они, казалось, застыли в одном прекрасном мгновении: не мерцая и не двигаясь. Только база UNG-45 мерно оборачивалась вокруг своей оси, как и в первый день, когда сержант Антонио Санчес ступил на ее борт.
@темы: космос, музыкальная пауза, писанина, блъ, джк